— Это Вас нужно одеть быстро и хорошо? Артистки, да? Ну… давайте приступим!

Потом покосилась на Косова:

— А этого молодого человека я здесь уже видела! Это же Вы здесь… ошивались, когда показ был, да? Помню-помню… Никакой стыдливости в Вас, юноша, нет! Еще такой молодой, а уже… кобель!

Иван несколько удивился и смутился.

— Что? Не нравится? Он, девочки, все время здесь околачивался, даже не выходил. А уж тут девчонки-модели постоянно в одних трусиках бегали! Сейчас тоже выходить не будете? Ну… вполне ожидаемо!

На него уставились все — и Лиза, со смехом в глазах; и Лида, с некоторым удивлением; и Тоня — с испугом.

— Это что же я Вам, женщина, такого сделал, что Вы такие характеристики мне раздаете? Обидел чем, или еще что?

— А не люблю я Вас, кобелей! Наглые больно, да похотливые! Все норовите кому под юбку залезть! Стелите мягко, да жестко спать приходится!

«Понятно все! Тетю кто-то охмурил, в молодости? Или… что еще хуже — дочь ее попала… под «скромное обаяние буржуазии»? М-да… и что теперь? Просить Александра заменить мастера? Хрень какая!».

— А я трико прихватила с собой! В трико-то можно замеры сделать? Я же не голая буду, да? — пискнула Тоня.

— В трико? В трико можно, это же не голой при чужом мужике скакать! — разрешила дама.

— А я буду голой! Мне не стыдно! — а вот Лизу, похоже, тоже «закусило» от слов этой «бабенции», — да и вообще, он — мой друг, и мы друг друга в разных видах видывали!

— Ну — дело Ваше! А Вы… тоже в трико? Или — голой будете? — обратилась вредная баба к Лиде.

Та тоже дернула головой и ответила:

— Трико у меня нет. И не голой я буду, а в белье! И Ивана я стесняться… тоже не буду! Пусть и назло Вам!

— Интересно люди живут, да, Дуся? — хмыкнула «бабенция», обращаясь к молодой.

— Так… уважаемый мастер! Мне это как-то уже… надоело! Мне попросить Кинцлера заменить нам мастера? Вам неприятности нужны за Ваш длинный язык? Вы и про других клиенток такие же гадости говорите? Давно в заштатной мастерской заплатки на портки не пришивали? Так это можно устроить! Нужно Вам это?

Мастер ничего не ответила, только нахмурилась и поджала губы.

— Тогда делайте свою работу и… не варнякайте тут! — прошипел уже зло Косов, — и только попробуйте что-нибудь налажать! Я вам устрою… кружок кройки и шитья!

И потом, сменив тон:

— Девочки! Я пока выйду, покурю. Но скоро вернусь! — зыркнул на вредную бабу.

Курил он долго, успокаиваясь. Потом вернулся к примерочную, где, как оказалось — тех двух женщин — уже не было. Были три молодых женщины, каждая из которых занималась со своей клиенткой. Тоня была, как и обещала — в трико и крутилась перед мастером уже в какой-то юбке, все что-то спрашивая и переспрашивая. Лиза встретила его взглядом, залихватски подмигнула. В трусиках и бюстгалтере. В таком же виде была и Лида, которая посмотрела на него с улыбкой.

«Ну, тут процесс идет и мне здесь делать нечего! Пойду-ка я снова в комнату, покурю, да покемарю, пусть и сидя на стуле!».

Пришел он в себя, когда в комнату зашел Александр. Вместе с ним была девушка-приемщица, которая из судков быстро сервировала стол. Ничего особо выдающегося не было, но пообедать можно.

За обедом женщины всё обсуждали одежду, что-то переспрашивали у мастера, который решил пообедать с ними. Иван — в полудреме старался не вникать в эти разговоры.

Потом — еще пара часов дремы и…

— Получилось немного больше. Три триста! Меньше — невозможно, Иван. Ваши… коллеги имеют хороший вкус… и аппетит. Мы еще договорились с ними по обуви. Там еще примерно в половину озвученной суммы. Но это — точно не быстро! Это не полуфабрикат пошить. Там работа штучная и небыстрая.

Косов махнул рукой — «Пойдет!».

Глава 27

И снова репетиция. Даже пока не генеральная. Но! Уже не в клубе, а в зале ДК завода «Сибкомбайн». И это уже совсем другая история! Большой зал, новая сцена, наличие гримерок и других подсобных помещений. Причем, отдавая себе отчет в важности готовящегося мероприятия, дирекция завода фактически вручила организаторам карт-бланш. «Только чтобы и результат был!».

И вот сейчас Иван сидит в зале, неподалеку от сцены, и наигрывает себе тихонько на гитаре, посматривая на происходящее на сцене. За кулисы не пошел — там сейчас в гримерках суета и нервотрепка! А выйти, отработать свой номер, он и отсюда сможет — даже удобнее!

В отличие от нервной обстановки «закулисья», на сцене — настоящий «орднунг»! Илья, выйдя на финишную прямую, отчего-то преобразился. Стал собранным, сдержанным и даже немногословным. Нет уже того крика и тех истерик, которые были в клубе — все четко, по делу. И ведь смог себя поставить, смог! Если там, в клубе, большинство артистов злились на директора, даже — обижались, то сейчас — беспрекословно выполняют его установки. Негромкие слова, а подчас даже — жесты стали как-то очень серьезно восприниматься всеми. Ну, пожалуй, кроме самого Ивана, и Калошина. Хотя Игорь тоже вполне серьезно выполняет требования директора, и только за спиной позволяет себе чуток позубоскалить. Косов тоже сдерживается. Старается. Но тут и изменение в образе Ильи помогают — в большинстве своем его требования вполне внятны и логичны. Зачем тогда «ощетиниваться» — если поводов нет?

Косов, глядя на директора, как-то вдруг подумал — «А ведь еще лет через пять-десять будет из него вполне себе опытный, грамотный и уважаемый руководитель!».

«М-да… будет! Если его «кондратий» не хватит во время вот такой подготовки! Как он сам-то на сцену будет выходить, да еще и петь-играть, если он как пружина на взводе! Вот уже и щеки впали, и круги под глазами видны! Надо Тонечке сказать, чтобы как-то… расслабляла его, что ли? Сгорит же мужик! А как расслаблять? Даже вот не знаю… а знают ли они оба про минет, к примеру? Лизе, что ли посоветовать, чтобы просветила подругу, да обучила немного. Х-х-а-а… Ну, если Тоню еще можно представить… То Ильюша, сама серьезность и мораль… Да не! Не бывать такому в их дуэте!».

Иван вспомнил, как через пару дней после их набега в ателье, Илья пришел к нему в комнату с серьезным разговором. М-да…

— Иван! Можно к тебе? — вполне корректно, но как-то с перебором в вежливости, заглянул к нему в комнату Илья.

«Можно подумать он сюда редко захаживал?